Висит в гардеробе пальто,
с него медленно кровь стекает...
КАП! Кап! Кап! Кап...
В гардеробе куртка висит,
с нее медленно кровь стекает...
КАП! Кап! Кап! Кап...
А хозяева этих вещей - дети.
Они опять сегодня
под взглядом больных педагогов.
Эй, гардеробщик! Где ты?
Вытри с пола, меня тошнит.
КАП! Кап! Кап! Кап...
Милая леди, вам повезло,
ведь Вы не услышали музыки этой -
КАП! Кап! Кап! Кап...
Надо дождаться, когда они уйдут,
надо дождаться, когда они уйдут,
надо дождаться, когда они уйдут,
надо дождаться, когда они уйдут...
Кап. Кап.
Едва опомнюсь я,
сядешь ты за морем.
Едва я оживу,
черным ты станешь вдруг.
Но не хотел...
Люди-то добрые,
люди осклабились -
кто воском, кто крестом,
палицей-обухом.
Только жива
засветло-затемно
вспуть ко скоромному
больше и дешевле,
только б не в голову...
Только жива.
Камнем выложу дом, камнем выложу сад -
он будет цвести под дождем.
Словом высвечу дым, словом высверлю свищ -
чтобы слушать гимн перед сном.
Ветром сделаю стол, ветром сделаю вас
и настрою скрипичным ключом -
и на поле безлюдном без света, без трав
сам сделаю маленький холм.
Ты рожден был в степи на скрипучей телеге,
пара птиц над тобой замолчала тогда.
Ты кричал - может, крик этот слышали греки,
и в песках просыпалась вода.
Ты кричал - ты был против такого начала,
но тебя плохо слышали мать и отец.
Быть рожденным в рубашке по-прежнему мало -
надо встать под терновый венец.
Долго рос не под белой отцовской рубахой
ты в дорогу брал восемь колючих ежей.
Но дорога оказалась не больше, чем плаха,
и ежи превращались в мышей.
А потом головами обиженных Богом
был закончен твой гимн и исполнена казнь,
но пошли твои звери дорогой востока,
А над ними заря занялась.
От романтики убийства
до костей, до пепелища один шаг.
Распроклятая Рассея,
коль меня ты приласкаешь - я твой враг.
Есть улыбка, есть привычка,
есть привычка к боли в деснах и в костях.
Я опять на именинах, я в гостях.
Хватит, Боже, ночь тревожить - это сон!
До восхода будут годы - сон как сон.
От фаты до крика в чреве один шаг.
Не хотел на белый свет, да только так...
Не хотел стрелять по птицам, но увы...
Черный ворон да не сносит головы.
Оставьте запах на стеклянном ложе
Собачий нюх ни есть собачье зрение
Больное сердце не взорвётся лаем
От запаха отравленного шприца
Мой лучший друг - ошпаренный собачник,
Он раз пятьсот просил "не попадайся!"
Но неизбежны встречи нам под солнцем,
И солнцу всё равно, кто неудачник
Не быть мне волком, и не быть в почёте
Легавою не стать - не та порода
Я блудный пёс, я казус для народа
И, как всегда, одет не по погоде
Любимый мой квартал в плевках плакатов
И сука моя вздёрнута в подвале
Мальчишками, немного поигравшими
В игру под злым названием "Пираты"
Хотелось взвыть, но глотка прохрипела
Рык безответно в темноту уткнулся
Совок бульдозера устало улыбнулся
И улица трамваем проскрипела
Им в тон поют отцы-ветеринары
Ослепший пёс - не то, за что боролись
Осталось лечь на иглы колыбельной
Что - хорошо? Ну значит - укололись.
Оставьте запах на стеклянном ложе
Собачий нюх ни есть собачье зрение
Больное сердце не взорвётся лаем
От запаха отравленного шприца
Какая разница - конь или всадница?
Какая разница - конь или всадница?
Когда над тобою доска непонятного цвета,
Когда твой дом чуть больше квадратного метра...
Какая разница - конь или всадница?
Какая разница?
Разве мог я подумать, что мне будет здесь так хорошо?..
Какая разница - конь или всадница?
Какая разница?
Ведь со мною рядом - друзья по кладбищу,
Мысли по кладбищу, песни по кладбищу
Рядом со мной Кибальчиш лежит, но он почему-то молчит
И он - молодец...
Он - молодец...
Какая разница - конь или всадница?
Какая разница - конь или всадница?
Ведь над нами растут цветы,
В небо смотрят, с ним говорят о нас, о самых живых
В мире трупах
Хорошо...
Хорошо!
Чикилу, Чикилу,
не бывать мне на балу,
не бывать мне у реки,
не попробовать ухи
с водкой...
Я уйду, не сказав,
я скажу, побывав,
но ты поверишь мне
только тогда,
когда поймешь,
что я под землей,
что я под землей,
что я под землей,
что я над землей!
Но слышу я голоса...
Милые добрые детки,
откуда такие сладкие песни?
Ах, вас научили?
Вам показали?
Ах, это природа...
Наши глаза - как небо.
Странно - папам не интересно,
когда ваши глазки станут
белые пятна,
белые пятна,
белые пятна!
И скрипок скрип, скрипок
струны скрипичные
в сети сплетаются -
это родители
славно придумали,
хитро придумали,
хитро придумали:
Из скрипок - кораблики!
Из скрипок - коробочки!
Из скрипок - костер!
Жарко!
Жарко!
Жарко.
Страшно...
Чикилу, Чикилу,
не бывать мне на балу,
не бывать мне у реки,
не попробовать ухи
с водкой...
Чикилу, Чикилу,
не бывать мне на балу,
Чикилу, Чикилу,
не бывать мне на балу,
Чикилу, Чикилу...
Под другим углом зрения я не тот.
Гораздо было бы круче выключить свет!
Гораздо было бы круче сварить яйцо
и сыграть, нажимая на кнопки логи-машины
Ха!
Гораздо было бы проще завязнуть в ботве
(ай-ай-ай!)
про любовь оттуда сладостно петь
Пить сок раздавленных братьев,
пить сок раздавленных братьев,
пить сок раздавленных братьев,
пить сок раздавленных братьев...
Мне казалось, на стенах старых домов
всем видны отпечатки дневной трапезы.
Но молчун-старик унес волшебные краски.
Ха!
Семь цветов, семь дней, семь нот на лице -
кто возьмет на себя расшифровку цифр?
Кто возьмет на себя расшифровку цифр?
Кто возьмет? Кто возьмет? А...
Два часа остается до времени,
два часа остается до времени,
Два часа остается до времени...
Карлик унылый, без вести славный,
белый романс - пой!
Венчанье золотых венцов - серенада,
уныние редких акаций - слой пыли,
сушь на подмостках! башенный идол!
лютневый бал в гостях!
Трон. Под руками босыми - плаха.
Белый романс. Палач.
Карлик безродный на стене городской,
барабанную дробь - приветствуй!
Дождик лей, лей, лей. Никого не жалей
Ни её, ни его, ни меня, никого
На бозу мой отец, на дворе моя плоть
В воду синий конец, пожалей меня хоть
Дождик лей, лей, лей. На деревянный вокзал
Никого не жалей. Деревянный вокзал
Дождик лей, лей, лей. Никого не жалей
Ни её, ни его, ни меня, никого
Ну-ка брат, наливай. Ну-ка брат, наливай
Это мне на гумно, это мне под сарай.
Слышишь солнце - к столу, слышишь небо - к столу
Что ж вы - не по зубам?
Это мне на гумно, это мне под сарай.
Это мне всё равно, где Москва, а где - рай
Где Москва, а где - рай. Где Москва, а где - рай
Дождик лей, лей, лей. Никого не жалей
Дождик лей, лей, лей на безглавый вокзал
Никого не жалей, я себя наказал
Дождик лей, лей, лей. Никого не жалей
От белого платья, от жёлтых акаций
В медвежьи объятья, в колючий шиповник
Лимонный хранитель тебя забирает
Вот-вот и ты не успеешь войти в горную хижину Го
Как не успела сесть на вороного коня
На вороного коня...
Но за жёлтой акацией чёрный цыган
Вновь ждёт тебя
Ом Мани Падме Хум
Торопись...
Торопись...
Торопись...
Скоро согреют дыханьем твоим боги
Горную хижину Го
Торопись...
Торопись...
Торопись...
Торопись...
Ом Мани Падме Хум
Торопись...
Торопись...
Торопись...
Мы оставляли земное притяжение, мы убегали прочь
Дети упрямого движения, мы улетали в ночь
Мы расписались на мокром асфальте грязным рисунком шин
А на конце этой дороги ждут нас обломки мин
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Мы сегодня снова на иглах, нас одолел угар
Мы готовы плясать на могилах. Нет, это - не удар
Просто нам обрубили что-то выше рук, выше головы
Просто нам обломали кайф, просто мы с чертями на "вы"
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Слева-направо с криками "Браво!" мы оставляли всё...
Дядя Го ничего о будущем не знал.
Дядя Го мои руки в прошлое послал.
В сеть веков попадает только свет
И мокрый хлеб, и мокрый хлеб.
Дядя Го сделал главным веру в свои сны.
Дядя Го носит в сумке синий глаз весны
Детям он доверяет больше, чем своим рукам,
Своим глазам.
Дядя Го всех нормальных выгнал за порог
Дядя Го в оправданье слов сказать не смог,
Но стыда он не испытал пред кротким взором звезд
Белых звёзд.
 |
